Три месяца «антиотмывочного» закона: для чего России деофшоризация

«ИТАР-ТАСС»

Павел Гагарин, член Федерального межотраслевого совета Общероссийской общественной организации «Деловая Россия»,  руководитель рабочей группы по управлению налоговыми рисками Экспертного налогового совета ТПП РФ, председатель совета директоров АКГ «Градиент Альфа»

Без политики Ровно три месяца назад президент России подписал «антиотмывочный» закон №134-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в части противодействия незаконным финансовым операциям». Значительная часть нововведений касается борьбы с незаконными схемами вывода капиталов в офшоры. Помимо внутреннего содержания закона интересны его предпосылки.

Нынешний год стал годом, определившим судьбу «налоговых гаваней». Кипрский кризис и ряд решений на международном уровне – начало конца эпохи «классических» офшоров, непрозрачных и неподконтрольных. Это не значит, что низконалоговые юрисдикции исчезнут или ими перестанут пользоваться. Невысокие издержки на хранение денег и транзакции позволяют капиталам свободно перемещаться по миру через сеть офшоров, а это является важной особенностью современной глобальной финансовой системы. Никто не заинтересован в том, чтобы низконалоговые территории прекратили свое существование. Усилия властей по всему миру, пытающихся бороться с дефицитом бюджета, а также профильных международных организаций FATF и ОЭСР (о них будет сказано ниже), направлены не на повышение налоговых ставок, а на повышение собираемости налогов. Ведь повышать налоги бессмысленно: крупные компании все равно найдут способ не платить больше, а вот на малый и средний бизнес, а также на физических лиц это ляжет тяжким бременем. Много с них не возьмешь, зато недовольство повышением налогов вызывает огромное. Поэтому приходится увеличивать собираемость при текущих размерах налоговых ставок, а это невозможно без повышения прозрачности, облегчения доступа к налоговой информации офшорных банков. Богатая правоприменительная практика «антиофшорных» законов в России и в мире еще не наработалась, многие положения таких нормативных актов еще не вступили в силу. Но тренд очевиден: использовать низконалоговые юрисдикции в криминальных или околозаконных схемах становится сложнее. И дороже. Понятно, что это снижает их привлекательность для многих компаний.

Другой тенденцией нынешнего года стало повышение роли профильных международных организаций. Активным членом международной Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (Financial Action Task Force on Money Laundering, FATF) Россия является с начала 2000-х годов. Но только в последнее время власти страны стали внимательно прислушиваться к рекомендациям Группы. Они представляют из себя определенный законодательный стандарт, способствующий достижению цели, указанной в названии организации.

Именно эти рекомендации легли в основу 134-го закона, который ужесточает контроль за оборотом наличных денег, осложняет деятельность фирм-однодневок и расширяет полномочия налоговых органов по доступу к банковской тайне и оперативным действиям (прежде всего, блокировке счетов). В законе 134-ФЗ содержится норма, разрешающая российским налоговым органам обмениваться информацией с зарубежными коллегами. Наряду с готовящимися поправками в 87-ю статью Налогового кодекса это как раз и открывает дорогу автоматической системе обмена налоговой информацией, создаваемой усилиями ОЭСР. «Антиотмывочным» законом вводится понятие «бенефициарный владелец», а также требование банков устанавливать конечных владельцев фирм-клиентов.

23 сентября стало известно, что Министерство финансов разработало еще один законопроект, который вводит стимулирующую меру по раскрытию бенефициаров: 30-процентные налоги на дивиденды и на доход с облигаций. Еще одна мера, которая уже применяется – на государственные инвестиции могут рассчитывать только компании, зарегистрированные в России.

Помимо фискальных целей у так называемой деофшоризации в России есть еще и политический момент – необходимость сохранения контроля над российскими предприятиями и возможности влиять на них. Показательным в этом отношении стал вопрос с определением конечных владельцев аэропорта «Домодедово», которых после теракта 2011 года не смогла установить даже ФСБ, а официально известными они стали только на прошлой неделе.

Теперь Россия стремится вступить в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), также заинтересованную в повышении контроля над офшорами и их резидентами. Развитые страны, столкнувшиеся с долговым кризисом, разработали План борьбы с размыванием налогооблагаемой базы и выводом прибыли (Action plan on Base erosion and profit shifting, BEPS). Главная его задача – подписание между всеми государствами (в том числе офшорами) двусторонних соглашений об обмене налоговой информацией. В итоге должна быть создана автоматическая система, где будут содержаться данные о счетах компаний. На сентябрьском саммите G20 в Санкт-Петербурге члены этой организации фактически присоединились к вышеупомянутой автоматической системе обмена налоговой информацией. Конкретную конфигурацию она должна принять уже весной 2014 года, а заработать – с 2015 года. «Большая двадцатка» также обязуется всячески расширять список стран, присоединившихся к системе.

Для России как одного из мировых лидеров по переводу средств в офшоры борьба с незаконным выводом капиталов особенно актуальна. Но если на Западе предприниматели выводят в офшоры прибыль и занижают налогооблагаемую базу, то у нас туда перерегистрируются активы. Основные причины этого, как показывают наши исследования, ‑ стремление защитить собственность, обеспечить конфиденциальность владения бизнесом и только на третьем-четвертом местах – оптимизация налоговых платежей и отмывание денег. Рейдерство, о котором знают все – с «маски-шоу» и вооруженной сменой директоров – во многом ушло в прошлое. Сейчас оно стало намного более интеллектуально емким, рейдерские захваты осуществляется силами профессиональных юристов без лишней шумихи. Из-за этого такие случаи не так очевидны для обывателя, но масштабы рейдерства, поверьте, не уменьшились. Чтобы «деофшоризация» была настоящей, шла в полную силу и писалась без кавычек, мало запретительных мер. Если государство в лице правоохранительных и судебных органов сможет обеспечить неприкосновенность частной собственности, снизит административное давление и создаст комфортный налоговый климат, то проблема вывода активов из тени (и как следствие – повышение собираемости налогов и уменьшение бюджетного дефицита) во многом будет решена.