Налоги и споры

Sorry, this entry is only available in Russian. For the sake of viewer convenience, the content is shown below in the alternative language. You may click the link to switch the active language.

“РБК daily”

Так уж вышло, что кипрский кризис и последовавшая за ним «тотальная деофшоризация» случились спустя ровно 50 лет после начала эпохи расцвета офшоров. В далеком 1963 году итальянская компания Autostrade осуществила первый классический заем долларов в Европе, что породило новый финансовый инструмент ― еврооблигации. Их выпуск и погашение происходили в офшорах, что позволяло избегать налогов тех стран, в которых эмитенты вели бизнес. В итоге по всему миру появилась сеть низконалоговых юрисдикций, по которой свободно перемещались капиталы. Это стало основой глобальной финансовой системы.

В наше время офшоры используются российскими компаниями не столько для оптимизации налогообложения, сколько для защиты собственности. Для России, где риск отъема бизнеса очень велик, это особенно актуально. Ведь в настоящее время рейдерство угрожает бизнесу не меньше, чем в лихие 90-е. Разница лишь в том, что силовые и откровенно криминальные методы захвата используются все реже. На смену им приходят тонкие юридические и финансовые технологии вроде создания кабальной зависимости от банка или другого предприятия, перераспределения долей и работы с миноритарными акционерами. Вот почему российские предприниматели выводят в налоговые гавани не только прибыль, но и активы. По нашим оценкам, порядка 40% крупнейших российских предприятий принадлежит компаниям, зарегистрированным в офшорах.

Другая существенная причина использования офшоров российским бизнесом ― несовершенство российского законодательства. У нас, например, не принят закон о холдингах, поэтому почти все российские группы компаний структурируются с участием офшорных предприятий. Также в России юридически не оформлено понятие траста ― поэтому все вопросы наследования и раздела имущества между супругами состоятельные россияне предпочитают решать за рубежом. До 80% проектов, которые реализуются в России в режиме проектного финансирования, имеют юрисдикцию Великобритании, Нидерландов, Люксембурга и ряда других стран, так как там в отличие от РФ есть законы, регламентирующие и защищающие эту деятельность.

Из различия в причинах использования офшоров вытекает и различие в основных предпосылках деофшоризации в России и в мире. Западные страны стремятся к возврату неуплаченных налогов, чтобы восполнить дефициты бюджетов и снизить государственный долг (по данным Евростата, в среднем по 27 странам ЕС он достиг 85% ВВП, тогда как еще в 2007 году составлял 59%).

В России же деофшоризация проходит в рамках процесса «национализации элит», и нацелена она прежде всего на возврат государству контроля за крупнейшими предприятиями. Вертикальная система управления российским государством не может эффективно работать, если крупный бизнес будет подчиняться законодательству офшорных юрисдикций. С тем же связан тренд правоприменительной практики последних лет ― повышение приоритетности российского закона над международным.

Весьма выгодную позицию в отношение офшоров удалось занять Соединенным Штатам. Американцам удается навязывать всему миру свои правила игры в виде FATCA (закона о раскрытии иностранных счетов для целей налогообложения), но самим уклоняться от его строгого соблюдения. FATCA вступает в силу с 1 января 2014 года и создает правовую основу для международного обмена налоговой информацией. Члены ОЭСР выразили желание присоединиться к акту. Неоднократные заявления высшего руководства нашей страны не оставляют сомнений, что Россия, стремящаяся в ОЭСР, официально присоединится к FATCA до конца года. При этом офшоры, в которых заинтересованы американские компании (Пуэрто-Рико, Доминикана, Сент-Китс и Невис) де-факто остаются неприкосновенными. Американские банки открывают счета компаниям, зарегистрированным в этих юрисдикциях. И заключать соглашения об обмене информацией пуэрто-риканские, доминиканские и невисовские власти не торопятся.

Заинтересованность же российских властей в деофшоризации экономики не вызывает сомнений. Еще до известных событий на Кипре в одном из инаугурационных указов Владимир Путин призывал повысить прозрачность финансовой деятельности хозяйственных обществ, включая противодействие уклонению от налогов с помощью офшорных компаний и фирм-однодневок. В рамках этого указа в прошлом году был разработан законопроект «пяти шестерок», серьезно расширяющий доступ налоговиков к банковской тайне. На прошлой неделе этот закон был подписан президентом (Федеральный закон от 28 июня 2013 года №134-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в части противодействия незаконным финансовым операциям».) Помимо прочего закон ввел в российское законодательство понятие «бенефициарный владелец», обязывая банки устанавливать конечного собственника клиентских денег.

После провозглашенного президентом «курса на деофшоризацию» в администрации президента была создана рабочая группа для разработки предложений по выведению российской экономики из офшоров. Возглавила ее тогдашний помощник президента Эльвира Набиуллина. О том, что она покинула эту рабочую группу после назначения на должность главы Центробанка, не сообщалось. Так что деофшоризация теперь в приоритете не только в Кремле, но и в красивом здании на Неглинной.

Лично у меня такая последовательность российского политического истеблишмента в данном вопросе вызывает удивление. Ведь отечественная экономика в значительной степени зависит от офшоров. По нашим оценкам, на них пришлось 39% иностранных инвестиций в 2012 году. Если лишить бизнес возможности использовать низконалоговые юрисдикции, то эти деньги могут так и остаться за рубежом.

Павел Гагарин, председатель совета директоров АКГ «Градиент Альфа»